Последнее воспоминание - обжигающая боль в ранах, на которые попал драучий яд. Илмар слишком устал орать от боли, ещё больше устал - от ужаса, поэтому, вздохнув, позволил тьме взять над собой господство. В очередной раз. И, вестимо, в последний.
Через зыбкую гладь сознания пробивались голоса. Крики. Победный клич Эрика. Отчаянно-решительный - Терая. Злорадный хохот Чары.
Наверное, он издавал что-то вроде стонов и хрипов.
Позже стало хуже. Его знобило. Но не Илмару было знать о битве, которая стоила жизни его соратницы, оттого всё и казалось враками воспалённого мозга, когда до ушей долетали сердитые возгласы самой Ллос, пришедшей по его душу. Ведь она была слишком величественна, слишком недосягаема, чтобы явиться к кому-то столь жалкому, как Илмар. Ведь так?
Так.
Но был нюанс.
Его ломало. И не ему было знать, что это - лихорадка или привычный холод проклятой Долины. Не сказать, что он за свою жизнь получал мало по-настоящему тяжёлых ран, однако сейчас мрак взял его в действительно долгий плен. А, может быть, они проиграли, и теперь его родичи пытают его тело? Может быть, он уже мёртв, и Ллос пережёвывает его мелкую трусливую душу, словно надтреснутый орех?
Может быть.
В какой-то момент чувства пропали. Илмар раскрыл глаза. Он сидел за столом таверны "Паучий Случай". Шумели постояльцы. С заметным акцентом пела рабыня - эльфийка с золотистой кожей в грязно-синем платье. В спёртом влажном воздухе витал запах пива и пота. Сам Илмар сжимал в руках карту города с красными линиями, которые по итогу вели к одному месту. Убежищу культистов Эйлистри. Знания плотника и подыграли ему и сыграли с ним злую шутку. Это был его триумф.
И его худшее решение в жизни.
В глаза бил лиловый свет кристаллов, исполнявших роль факелов на холодных чёрных стенах.
Линии на карте, кажется, начали стираться. Это были слишком дешёвые грибные чернила, чтобы держаться хорошо. Ему следовало поторопиться, чтобы сообщить о своей работе.
– Эй, мальчишка, заказывай или проваливай!
Илмар поднял взгляд и пересёкся с жёлтыми глазами трактирщика. Это был уже немолодой высокий дроу с бритой головой и оборванным ухом. Он вытирал руки о фартук, выжидательно глядя на юношу.
– Я… – начал было Илмар, но осёкся. Закрыл лицо рукой, словно пытаясь избавиться от дурных бредней про злоключения в Асвиндейле, которые ему причудились.
– Не мямли.
– Грибная похлёбка и вино.
– Вино?
– Разбавленное, – уточнил Илмар и услышал, как трактирщик фыркнул, но ничего не сказал. Обернулся и что-то буркнул черноволосому смуглокожему полурослику в робе, и тот, звякнув ошейником на шее, убежал прочь. Молодой дроу собирался с мыслями, чувствуя, как ему становится легче от простого осознания, что всё, что он видел про Долину - всего лишь бред…
– Разбавленное? Ха! Друг мой, хватит мять титьку и нажрись по-нормальному. Лореин, дуэргарского неочищенного! Завтра я отправляюсь на острова Преспура и, дай Ллос, вернусь с добычей, достойной королев.
Новый голос за спиной заставил вздрогнуть. Илмар спрятал карту и чуть обернулся, глядя, как рядом заваливается ещё один его сородич - стройный тёмный эльф в изумрудной стеганке с начищенным нагрудником и с рапирой, чья рукоять была стилизована под такую же изумрудную кобру, на правом боку. Леворукая рапира.
“Нет, не острова. Ты никогда не говоришь правду, куда отправишься на этот раз”, - про себя подумал Илмар.
Алакфейн ухмыльнулся неполнозубой ухмылкой, тряхнув белой кудрявой шевелюрой назад - в отличие от Илмара, ему было позволено ходить с распущенными волосами. Но он нечасто пользовался этим правом.
Да и, будем честны, Илмар бы вряд ли им пользовался. Его длинные волосы в косе были сокрыты под плащом.
– Я работаю. Просто… выдался свободный час.
– О, вижу. Отличать твоё недовольное щачло от просто постоянного выражения лица - тоже искусство. Скверное дежурство?
Молодой дроу вздохнул, нажимая пальцами на глаза. На него напало внезапное желание выговориться. Однако не сразу. Илмар прислушался и, когда шум вокруг от прочих постояльцев стал достаточно сильным, чтобы заглушить речь так, чтобы она была слышна лишь Алакфейну, он заговорил.
– Мне только что приснилось, будто я отправился в Долину Ледяного Ветра в поисках свет знает какого артефакта, стал следопытом-приключенцем, объединился с тифлингом, северянином и женщиной-сатиром, потом Ллос дала мне задание, которое я провалил, меня объявили ренегатом и прикончили, как подлунную псину.
Алакфейн, кажется, специально в этот момент потягивал пинту дуэргарского пива, чтобы в момент осознания подавиться. Пиво пошло через нос, как усы белого дракона. Он закашлялся.
– Кх… ты бы потише с такими невероятными историями, – кашель быстро перешёл в смех. Илмар внимательно смотрел в лицо Алакфейна и, как и ожидал, заметил в его глазах, несмотря на улыбку, далеко не смех и не радость. Но решил на это не давить. Облегчённо вздохнул.
– Я… безумно рад, что это был всего лишь сон.
– Да ладно, не кипешуй. Быть искателем приключений - это весело, в конце концов. А… пантеры у тебя не было?
Илмар глубоко вздохнул, едва сдержавшись от куда менее культурного ответа.
– Нет.
– Стражника ответ, – хмыкнул Алакфейн, – не делай такое лицо, будто планируешь дожить до старости.
– Вообще-то планирую.
– Как знаешь… ох, да мне пора. Север не ждёт. Море - тем более. Бывай, Мышь, – Алакфейн встал из-за стола. Илмар не стал его останавливать, когда тот направился прочь. Сам дроу продолжил сидеть и теперь смотрел на пламя свечи на столе. В какой-то момент он поднёс к этому пламени свечи карту, испещерённую своими записями. Больно, но необходимо. Пусть будет лучше так. Не нужна ему эта слава, не нужно ему имя. Пусть кто-то другой станет звездой Шиндилрина, а он останется просто маленьким невзрачным стражником, который никогда не покинет Андердарк…
“Он не называл меня Мышью…”
Рука Илмара дрогнула, он выронил из пальцев догорающую карту и обернулся. Друг смотрел на него. В его лиловых глазах тлела усталость. Илмар трусовато прижал уши.
– Алакфейн, я…
– Что сделано, то сделано. – Перебил его тот, подняв руку. Серую сухую длань мертвеца. – Выздоравливай. Твой путь ещё не окончен.
– Нет, стой!
Илмар подскочил, но пол под ним превратился в бездну. Вскрикнув, он провалился в неё, чувствуя, как липкая ледяная тьма обволакивает его, проникает в глаза, уши, рот, ноздри, заставляет закашливаться и дрожать, словно последний лист на сухостое в степи.
И вот он снова открывает глаза.
– Так и будешь пялиться?
Тьма обратилась в густой женский голос, а затем предстала перед ним в виде белокожей девушки с чёрными витыми рогами. В красных глазах, обрамлённых словно заиндевевшими светлыми ресницами, сиял вызов. Впрочем, это можно было понять не то, чтобы по глазам. Аварис сидела на траве, ещё более белая в слепящем свете утреннего солнца, проникавшего сквозь густую крону дуба. Почти нагая. Илмар почувствовал, как горячая кровь от ушей и лица распространяется по всему телу… кроме языка. Он словно онемел.
– Я… эм… ты…
– Да замолчи уже и иди сюда. – тонкие гибкие пальцы полукровки подтянули Илмара за плечо к себе, словно паук добычу. Он не сопротивлялся. А когда почувствовал её грудь, сам подался вперёд.
Кожа - горячая, белая и податливая, словно воск, манила согреться. Запах - щекочущая ноздри соль и раздавленная трава. Илмар грубо припал к её губам, чувствуя, как её клыки слегка ранили его. Вкус крови лишь распалил его. Кончики ушей задрожали, когда мягкие пальцы зарылись в его волосы.
– Не так быстро… медленнее, – прорычала Аварис, ненадолго отдалившись. Илмар хотел поцеловать её шею, но получился укус, та пискнула, но не отдалилась. Острые ногти вонзились в его спину. По буграм застарелых шрамов от кнута побежала тонкая струйка крови. Щекотно. Аварис обхватила его ногами, попыталась перевернуться, чтобы оказаться сверху. Но Илмар не позволил.
Он не чувствовал к ней той любви и восхищения, с которым когда-то шёл следом за ней. Он не хотел продолжать с ней путь. Но он всё ещё желал её тела. Если быть точнее - сейчас он желал власти над её телом.
Аварис оскалилась, – Чара…
“Чара?!”
Илмар бы взвизгнул эту мысль, но подавился ей. Его словно окатили ушатом колодезной воды - отрезвляющей и столь же неприятной. Он отшатнулся назад от полукровки, но на её месте видел уже другую – женщину с кожей столь чёрной, что та поглощала всякий свет. Её длинные белоснежные волосы ниспадали на грудь, голову обрамляла сияющая корона из синих кристаллов.
– Похотливый маленький самец. Иного я и не ожидала, – презрительно прорычала та. Ударом ладони та отбросила его прочь. Илмар прокатился по холодному каменному полу, оказавшись совсем в ином положении - босой, в драных холщовых штанах и рубахе, с кандалами на руках, от которых кровоточили старые мозоли. Дроу поднялся на дрожащих ладонях, гремя цепями, но поднять взгляд не решился, испуганно опустив уши к земле, словно получивший поддых пёс.
– Ты жалок. Ты жалок вне зависимости от имени, которым назвался. Но ты это и сам прекрасно осознаёшь, – рядом процокотали восемь паучьих лап. Тень от громадной фигуры богини пала на него, поглотила его. – Я предлагала тебе путь Героя, но что ты выбрал, малыш? Предательство своего народа. Ради чего? Хмх… дай подумать, ты даже сам не в курсе, ради чего ты всё это сделал.
Илмар молчал. Молчал, потому что знал, что ему не дадут оправдаться. Молчал, потому что знал, что она права.
– Это было непростительно наивно с моей стороны. Однако… я пришла не для того, чтобы говорить очевидное. Я всё ещё Мать. И… я хочу дать тебе шанс искупить свой грех.
Илмар вздрогнул и даже поднял голову, – Искупить?
– Всё верно. – Кивнула Ллос. – Искупление.
– К-как?
– Ты расплатишься своей кровью. – Прямо ответила та. – Ты - умрёшь.
Дроу почувствовал, как в горле возник ком, не дающий сказать ему ни слова. А женщина продолжила свою речь. – Ты умрёшь. Принесёшь себя в жертву. Ты будешь страдать, я обещаю тебе это, но это страдание не будет вечным. В конце концов оно обратиться в Ничто, как и ты. Или, может быть, ты даже заслужишь шанс на перерождение во что-то менее жалкое, чем то, кем являешься сейчас. На перерождение на своей родине. Иначе… – Ллос наклонилась к нему, и Илмар вжался в пол, чувствуя сверхъестественный запах опасности, первобытного ужаса, – иначе я позабочусь о том, чтобы ты видел последствия своего малодушия. Настоящему иллитири это было бы нипочём, но ты - слаб и привязчив. Ты будешь видеть, как мои дети разорвут на части того северянина, и не помогут ему ни гнев, ни сила. Ты будешь видеть, как истечёт кровью мерзкий демонский полукровка, отбитый из-под крыла своего бога-мужлана. Ты будешь видеть и осознавать. А потом, когда я доберусь до тебя, ты не умрёшь. Как ты всегда и желал - ты доживёшь до старости. Ты переживёшь старость. Я превращу тебя в живую грязь, я заставлю тебя чувствовать, как сменяются эпоха за эпохой, принимать не только боль каждым кусочком своего тела, но и беспомощность что либо изменить. Я оставлю тебя наедине с собственным искалеченным разумом, пока Фаэрун не поглотит первородная Тьма.
“А… Чара?” – робко было подумал Илмар, хотя чувствовал, как словно прирос к полу. Его трясло. Лихорадило от ужаса. Он не мог даже подумать о том, чтобы промолвить что-то. Он бы, наверное, мог расплакаться… но не мог. Паучья лапа опустилась ему на голову.
– Выбор за тобой, малыш… и сейчас тебе легче всего совершить верный. Твоя жизнь в нынешний миг - дрожащее пламя свечи, слабая, затухающая, но упрямо разгорающаяся вновь. Просто… сдайся. Перестань дышать. Прекрати борьбу. Тебе не выйти из неё победителем.
Когда голос затих, Илмара вновь поглотил абсолютный мрак.
Мрак, холод и страх.
